О многом и о главном… Сборник рассказов - Светлана Громова

Ой, ладно, уморила наверное вас своей болтовнёй. Извините великодушно. Отбой. Завтра у меня трудный день. Спокойной ночи. А-а-у…

II

Ирочка видит моё волнение, суёт лакомство, пытаясь успокоить. Да я спокойна, как… ну как не знаю кто! Спокойная.… Кажется… Он войдёт.… Вот прямо сейчас и войдёт! Сердце в лапы – бух! У-ф-ф.… И вот он вошёл. Я сижу. Смирно сижу. Только пару раз не удержалась, хлобыстнула хвостом по полу. Иринка сразу гладит меня, гладит.

– Спокойно, Груня, знакомьтесь… Это Игорь Борисович, твой новый хозяин…

Я в растерянности в первый момент! И радостно, и страшно, и ещё кот знает какие чувства, все сразу!

– Да мы знакомы немного, – голос его приятного тембра. Сильный такой, глубокий. Конечно, знакомы. Правда, совсем чуть-чуть. Игорь Борисович – один из друзей моего ненаглядного полковника.

Фу ты, кот облезлый, ну ты, Груня, и дурёха! Вот тебе и ответственное задание, и доверие.… Дошло, наконец? Ну, то-то же.… Ну, кому же мог Сергей Юрич доверить своего драгоценного Борисыча, как не мне? Глупая ты ж, однако, фрау Гербертина Лизи Лота и так далее, не могла сразу догадаться! Свои…

Я подошла к Борисычу, молча сунула ему нос в руку. Его рука была приятной, правда запах табака шибанул, конечно, но мне ли привыкать? Он погладил меня по голове.

– Здравствуй, Грунечка, узнала?

Чего ж не узнать-то, память у меня хорошая, не жалуюсь.

– Ой, как здорово! – обрадовалась Ируся, – Я не знала, что вы знакомы.… Так за Груню переживала, она у нас умница, но первое знакомство всегда для собаки волнение и немного стресс… Правда для нас, инструкторов, наверное, даже больше, чем для них… – она ласково потрепала меня по холке. – Правда, Грунечка?

Да, правда, правда… Я лежу у ног Борисыча, положив голову на лапы. Душа спокойна-а-ая, умиротворённа-а-ая и тихо себе напевает:

       «Полковник спецназа с холодным лицом,         налил полстакана и выпил,         полковник спецназа был лучшим бойцом         в команде с названием «Вымпел»…»

III

Жить мы две недели будем с Борисычем в трехкомнатной квартире стандартной планировки: узкий коридор, ванная, туалет, кухня – всё, как будет, видимо, и в действительности. Борисыч будет слушать лекции о жизни собак, потом – совместные тренировки: «городок», «выход в город». У него ещё и спецзадания: накормить меня, любимую, причесать, даже лапы мне помыть – этому тоже он должен научиться. Потом вместе сдаём экзамены. Первый из них с инструктором, второй – самый серьёзный – будем сдавать вместе с Борисычем… Нас приехал навестить Сергей Юрич. Я гордо ворочу морду. Делаю вид, что обижена, хвост, правда, предатель, тут же выдаёт мои настоящие чувства. Ну, вот, чего уж теперь притворяться.… С удовольствием облизала ему всё лицо. Пытается отбиваться от меня.… Ну-ну…

Экзамен мы сдали на отлично и вот мы и дома у Борисыча. Скромненько живёт, надо сказать, мой новый хозяин. Комнаты, правда, большие такие, просторные. А вот мебелишки маловато будет. Да мне то что, мне всё равно, наоборот лучше – простор. Лишний раз не натыкаться. Да и Борисычу так легче. Он, конечно, дома ориентируется отлично. Я ему тут и не помощница, сам прекрасно обходится. Интересно, что ж случилось-то с ним? Когда я его видела, ещё у Сергея Юрича, с ним всё в порядке было. И зрение ого-го-го. Дурачились на отдыхе мужички, стреляли по консервным банкам, что-то вроде соревнования устроили, так он даже товарища полковника «обставил». А теперь вот что-то стряслось… Чёрные очки, белая трость.… Ну и я со своим «камуфляжем»: кожаная шлейка с жесткой дугой и на белом овале красный крест и надпись – «Собака – проводник слепого». Да нет, читать я не умею, просто слышала, что именно это написано.

Живёт Борисыч один. Мне от этого, если честно, лучше. Меньше проблем. А вот как ему, не знаю. У моего полковника и жена, и доченька Любаня имеется, правда, она уже взрослая, живёт отдельно, к нам иногда приезжала со своим мужем. Муж мне решительно не нравился, и я всегда уходила на балкон, когда они у нас гостили. Чем не нравился? Да кот его знает. Не нравился и всё.

Жизнь наша с Борисычем пока особым разнообразием не отличается. Маршруты: «аптека», «магазин», «почта», «сквер». Подать могу всё: трость, поводок, ключи, газету, ботинки, ну, ещё шнурки могу развязать… Мы друг к другу быстро привязались. Он классный у меня! Конечно, я люблю своего товарища полковника, но Борисыч… он… он.… Ну, не знаю… Слов нет…

У Борисыча, оказывается, тоже есть жена. Вернее сказать, была. Потому что пришла и ушла. Лучше бы вообще не приходила. История такая нехорошая вышла. До сих пор вспоминать тошно…

По человеческим меркам она, наверное, красавица. А по мне так ничего особенного. Позвонила. У нас как всегда не заперто. (Борисычу, по-моему, до лампочки: заперто у нас или нет, а меня это немного напрягает). Вошла. Ну, тут, естественно, я. Выхожу из спальни посмотреть, кого это к нам принесло. Она застыла, конечно. Ойкнула.

– Кто там, Груня?

– Женщина… – отвечаю довольно нелюбезно, по-своему, конечно, на что она ойкает ещё громче. Он, наверное, узнал её по голосу.

– Груня, место… Лариса, это ты? – вышел из кухни Борисыч.

Я поплелась на место. Вот так всегда, как что-то интересное, вали, значит, отсюда.… Ну, люди.… Ведь к нам женщины не каждый день захаживают. Бессовестный ты всё-таки, Борисыч… – так проворчала я и ушла к себе.

Таким образом, начало разговора я не слышала. Я поняла, что что-то не так по голосам, которые становились всё громче и громче. Они о чём-то спорили. Женский голос всё чаще срывался на крик. «Это уже совсем не порядок…» – подумала я. Пробудилось вдруг какое-то нехорошее предчувствие. Я быстренько потопала в зал, где они разговаривали. Фу-у.…Чуть не задохнулась… Кот облезлый! Не продохнуть! Аж глаза заслезились, как накурено! Вот это да! Борисыч в комнате никогда не курил, щадя моё тонкое обоняние, а тут – нате вам… Я вышла в коридор, здесь всё же полегче, легла у двери, отсюда и зал хорошо просматривается и свежим воздухом немного тянет с площадки. Уши навострила: только ещё скандала мне не хватало!

– Это всё ты! Ты виноват… – громко воскликнула Лариса. – Никто, кроме тебя!

Я вытянула шею, чтобы получше видеть Борисыча, немного мешал дверной косяк. Он сидел в кресле, курил. По его движениям я понимала, что он сильно нервничает.

– В чём же я по-твоему виноват, в том, что старался воспитывать Димку так, чтобы он вырос настоящим человеком? – на скулах Борисыча ходили желваки.

– Старался воспитывать? – Лицо у Ларисы бледное, заплаканное. – Воспитал?! – опять воскликнула она. – Это ты убил его, слышишь?! Ты убил нашего сына!

– Думай, что говоришь! – сорвался на крик и Борисыч, швыряя недокуренную сигарету в уже порядком набитую пепельницу. Промахнулся.

Лариса подошла к столу, затушила окурок Борисыча. Я уже лежать не в состоянии. Встала в проёме двери. Наблюдаю. Скверно. Всё скверно. Не нравятся их лица. Не нравится висящая в воздухе напряженность. Тяжело дышать. Сказала об этом Борисычу негромко. Он повернулся на мой голос.

– Груня, спокойно, место…

Я вздохнула, какое к котам блохастым место!? Стою, молча наблюдаю…

– Что думать? – опять кричит женщина. – Да если бы не ты, если бы не ты!! Он… он дипломатом бы стал, он… в МГИМО поступил бы, а не в это твоё Воздушно-десантное! Ты! Это ты со своей армией проклятой… Тебе безразличны были мои мольбы и слёзы, когда я просила, умоляла, сделать что-нибудь, чтобы он послушал меня, отдал документы в МГИМО или МГУ.… Ведь и справку можно было сделать, что не годен по здоровью, и просто договориться, чтобы его документы под каким-то предлогом не взяли! Да мало ли что мог ты сделать! Ты, с твоими связями, с твоими друзьями!! Ты же всё мог, но не стал!! – она кричала всё громче, что я даже помотала головой, так её голос резал слух.

– А ты сказал, что никогда не будешь покупать никакие справки для сына, и не будешь отговаривать его от поступления в военное училище! Помнишь, помнишь, как ты говорил?!

– Помню… – ответил Борисыч, – И ты ещё называла меня старым, контуженным на всю голову, солдафоном и палачом…

– Если струсим – совесть спросит… Ты так ему говорил! – кричала Лариса. – Нам нельзя, сынок, без защиты нашу Родину оставлять! Ну, и чего ты добился?! Защитник Родины… – она без сил почти упала в кресло. – Теперь на стене портрет в траурной рамке… Ты этого хотел?!

На Борисыча было страшно глянуть, так он был бледен. Он молчал. Сидел в своём кресле и молчал. Я почувствовала вдруг, что меня колотит нервная дрожь.

– Молчишь? – Лариса поднялась. – Ненавижу.… Ненавижу тебя, слышишь! Лучше бы тебя убили в проклятом Афганистане, тогда, или в Чечне или где ты там ещё был… Лучше бы тебя убили, слышишь, может тогда Димка был бы жив…